Российская Экологическая Партия «Зеленые» на Дальнем Востоке в течение более десяти лет  напряженно ищет ответ о возможностях федерального Центра осуществлять конструктивную региональную экологическую политику, конечно, прежде всего, через функциональные возможности Министерства природных ресурсов России (МПР России) во взаимодействии с другими специально уполномоченными органами в области охраны окружающей природной среды.
Однако, к большому сожалению, мы отмечаем, что на Дальнем Востоке центральный аппарат МПР России ведет недемократический, забюрократизированный характер производственных и других отношений, который особенно проявился в период подготовки к 3-ему Всероссийскому Съезду охраны природы, прошедшему в Москве в период с 19-21.11.2003 года. Вот как характеризовал этот период академик Яблоков А.В. – «торопливый, без достаточно глубокого анализа региональных экологических проблем, с административным подбором делегатов, которые непропорционально представляют все сектора общества и органы государственного управления, связанные с проблемами охраны природы».
                    На Всероссийской конференции «Зеленое движение и гражданское общество» (Москва, 26-27.10.2003г) участники от 122 общественных организаций из 42 регионов отмечали, что данный форум проходит в исключительно трудное для решения многочисленных накопившихся и усугубляющихся российских экологических проблем время. Мы с тревогой наблюдаем де-экологизацию государственного управления, образования, экономики и политики страны по многим направлениям.
                    Так и случилось, ибо подтвердились опасения многочисленных делегаций от регионов констатировавших, что  в этих условиях Съезд был превращен в формальное мероприятие, на котором голос экологической общественности  не был достаточно услышан, а в ряде случаев просто искажен. Краеугольным камнем Съезда должно было быть решение о  воссоздании в структуре исполнительной власти самостоятельного федерального органа по охране окружающей среды. К сожалению этого не произошло. Таким образом, то высокое доверие со стороны регионов, в т.ч. дальневосточников к  высшему экологическому общественному форуму страны было сорвано действиями министра природных ресурсов России Артюхова В.Г. и его аппарата. Да, что говорить о решении, если ни в одной секции не было запланировано ни одного дальневосточного докладчика. Для МПР России наш регион – «три девять земель».
                    Другим серьезным игнорированием региональных природоохранных проблем является обострение ситуации обеспечения экологической безопасности морских акваторий в связи с развертыванием широкомасштабных работ по добыче и транспортировке нефти во всех морях России, включая Охотское море и другие дальневосточные моря.
Интересно, как можно разрешить добычу нефти и газа, не передав страховые средства от  рисков регионам и не просчитав максимального договорного интереса России,  и, безусловно, выгоды дальневосточных субъектов РФ. Ведь уже сегодня видна непродуманность международного сотрудничества по проектам на Сахалине, Дэ-Кастри и др. Знают ли в МПР России, сколько газа просто сжигается на факелах или не используется заморскими природопользователями. Ни о каком рациональном природопользовании здесь говорить нельзя. Государственный  контроль  центра «не  видит» разграбление наших национальных богатств. Более того, государственная экологическая экспертиза проведена формально, а попытки на региональном уровне добиться поддержки на общественных слушаниях обернулись для них серьезными замечаниями, включая исковые заявления в суды. Интересы различных региональных пользователей природными ресурсами морей вступают при этом в явное противоречие. В Охотском море деятельность нефтегазовых компаний вызывает обоснованную обеспокоенность у представителей рыбной отрасли, которая дает до 65 % рыбы и морепродуктов на стол россиянам. Такое положение не является целесообразным в национальной экологической политике многочисленных регионов Дальнего Востока. Причин такого положения дел много. Но одна из главных – это отсутствие стратегической экологической оценки намечаемых планов, программ, политики и законодательства при широком участии общественности. Только в этом случае будут урегулированы противоречия между природопользователями. Механизм МПР России известен, им  является проведение комплексной сравнительной оценки потенциального воздействия на окружающую среду и природные ресурсы от всех видов деятельности в каждом регионе. Но это проводится слишком вяло. И более того, в Киеве 21 мая 2003 года российская делегация вовсе не подписала в рамках ООН Протокол по стратегической оценке, который является жизненно важным для обеспечения экологической безопасности регионов.
                    Общественное или региональное мнение в учет не берется. Хотя известно, что в регионах и научная, и общественная часть населения обладают значительным научно-практическим потенциалом. У нас сосредоточено большое количество докторов и кандидатов наук различных специальностей и мы готовы оказать всестороннюю помощь МПР России и другим правительственным структурам в подготовке к подписанию данного Протокола, а также в процессе его внедрения в практику обеспечения экологической безопасности дальневосточных морей.
Но, что более всего в этом контексте возмущает, что десятки лет центр ни коим образом не реализует уже подписанные межправительственные соглашения в области охраны окружающей среды с КНР, МНР и др. странами АТР. Ни одна комиссия, заключенных соглашений, не проявила себя на практике. Более того, идет протягивание времени по ключевым вопросам сохранения экосистемы бассейна р. Амур. Так, до сих пор нет Соглашения по использованию и охране трансграничных вод с КНР, нет реального плана реализации СКИОВР (схемы комплексного использования водных ресурсов). Были  далеко от национальных  предложения построить на Амуре семь ГЭС. На р. Бурея, вопреки серьезным противодействиям общественности и региональной науки все-таки поставили ГЭС, не без участия МПР России, получили ордена, а сейчас не знают, куда же девать электричество. И в очередной раз все народное поплывет «за бугор»!?
                    Так о какой же региональной политике МПР России мы говорим, какую и кто преследует цель в Москве и здесь на Дальнем Востоке? Почему в ст.2 Конституции РФ мы полагаем, что народ есть власть, а на самом деле Расщупкин В.П. и другие замы Артюхова В.Г. полагают, что если секция на съезде (300-600 чел.) или съезд (5000 чел.) проголосовали, то еще нужно согласие столичных чиновников.  Нет, уважаемые работники МПР России и еще раз НЕТ! Мы, налогоплательщики всех вас наняли для того, чтобы все делалось во благо людей, а не для корпоративной выгоды узкой группы заправил.
Для пояснения вашей ошибочной непрофессиональной региональной экологической политики можно привести пример такого рода. Появилась так называемая экологическая программа России до 2010 года. И как же у кого-то набралось смелости назвать ее российской, если против дальневосточных регионов в большей части подпрограмм и мероприятий значилось «не планируется». Мы знаем, что сейчас в МПР России вынуждены корректировать многие разделы и строчки этой программы, но от этого не легче. Ведь данное министерство работает только на угодливость и сохранение собственных кресел. Пример, пожалуйста: на все том же 3-ем Съезде по охране природы, прямо скажем мероприятии самой, что ни на есть «зеленой» общественности мы Партия «Зеленые» не пытались вести агитацию в проходящий выборный период в Госдуму РФ, уважая соглашение о честных выборах. Зато министр Артюхов В.Г вместе с Рощупкиным В.П. «выкатили» на трибуну  представителя «Единства», которого освистали и захлопали за откровенное хамство к делегатам. Но за то, что некоторые делегаты на транспаранте подняли лозунг о воссоздании в структуре исполнительной власти самостоятельного федерального органа по охране окружающей среды, здесь сработал заранее подготовленный сценарий и людей вывели из зала, где именно делегаты голосовали за эти предложения. Поэтому, о каком доверии можно говорить с аппаратом  МПР России в отношении региональных проблем!?
                    Понимая, что все природные ресурсы не зоне Садового кольца, то их использование постоянно не просто контролировалось в регионах. Дело было поставлено на самую, что ни на есть зацентрализованную основу. В федеральный лес за грибами, ягодами и  дровами. В федеральные моря и трансграничные реки за рыбой и морепродуктами. В федеральные недра обращаемся за сырьем для развития собственного производства. Население, проживающее в регионе, не имеет никакой возможности пользоваться всем перечисленным в должной мере. А вот когда пожар в лесу – денег у центра нет. А вот когда заниматься лесовостановлением – денег у центра нет. А вот когда заниматься – водными трансграничными проблемами – опять у центра скудные возможности. Мы только можем оставить часть российских территорий на откуп будущим поколениям или продавать исконно русские природные богатства.
                     В области региональной экологической политики нам необходимо перенести центр тяжести с охраны природы как косвенного средства охраны человека на охрану человека непосредственно, так как именно биологическое благополучие человека находится под угрозой. Такую подкрепленную средствами методологию из в МПР России мы пока не наблюдаем. А ведь с подобными предложениями общественность обращалась уже к Президенту РФ Путину В.В.
Доверив МПР России экологический контроль, там его чисто по-русски и воспринимают: "Что охраняешь, то имеешь".     Поэтому, видимо, последнее время в Хабаровском крае продолжительные многократные проверки подчиненных структур носят, прежде всего «исследовательский» характер. То есть изучают, что мы имеем и предлагают нам наше за наши же «старания». При этом никого в Москве не беспокоит хаос в управлении структурными подразделениями. Здесь могут назначать исполняющими обязанностей руководителя Главного управления природных ресурсов и на  три года и очень срочно на два дня, и в течение месяца постажировать всех замов. А оценить нестабильность производственных звеньев, отсутствие надлежащего решения возникающих вопросов, нежелание тех, кто «И.О.» брать всю полноту ответственности на себя т.к. нет уверенности в завтрашнем дне по своим полномочиям – это, который год, до Артюхова В.Г. не доходит.
 Вот и получается, что влияние антирегиональной экологической политики МПР России на хозяйственную деятельность Хабаровского края и Дальнего Востока в целом дестабилизирует прогрессивные экономические тенденции местных предприятий. К примеру, попытки МПР России в январе с.г. поиграть с регионами в демократию и коллегиальность, обернулись искажением сути дела и однобоким обвинением во всех грехах только правительства Хабаровского края. В это же время в Хабаровском крае налоговые поступления в бюджеты всех уровней добывающих предприятий могут приостановиться из-за проволочек с лицензиями, согласованиями и т.д. со стороны все того же «радеющего» за регионы МПР России.
                     О каком доверии к данному министерству может идти речь, если в очередной раз, Артюхов В.Г. келейно продавливает только корпоративные интересы своего ведомства, хотя главная задача «москвичей» способствовать укреплению регионов.
                     Еще в свое время Всероссийская Чрезвычайная Конференции по охране природы 13 июня 2000 г. (в работе которой приняли участие представители 51 субъекта РФ) законодательных собраний ряда субъектов Федерации, Государственной Думы, Совета Федерации, ФНПР и Патриарха Всея Руси Алексия II приняла с надеждой решения, что, в конце концов, будет восстановлена самостоятельность федерального органа охраны природы. Но ясно и то, что при таком восстановлении надо не просто вернуться к существовавшим ранее структурам, а попытаться сделать шаг вперед в организации государственного управления охраной среды и природопользования. Более того, в происходящей перестройке государственного управления было бы полезным выделить какие-то не только отрицательные, но и положительные моменты и попытаться их развить (как в расчете на будущее, так и исходя из требований сегодняшних). Чтобы сделать это, надо сначала проанализировать те ошибки и просчеты, которые были допущены.
                     Конечно, одной из главных ошибок является  постоянное сокращение финансирования природоохранной деятельности, которая составила в 2002 году около 0,3% бюджетных расходов. Мы же еще на 1 Съезде Охраны природы определили, что бюджет природоохранные цели должен расходовать не мене 3% средств, как это практикуется в других развитых странах. Все это необходимо потому, что природные ресурсы, согласно Конституции России (ст.9), являются
"основой жизни и деятельности народа". Но вопреки этому при содействии МПР России разрешен ввоз на переработку и захоронение в России иностранного отработавшего ядерного топлива. По социологическим опросам, 93% россиян высказались против этого проекта. В поддержку проведения референдума в 2000 году о запрещении ввоза ядерных отходов и сохранении государственной лесной и экологической служб было собрано более 2,5 млн. подписей. Но никого в МПР России и в правительстве мнение населения не устроило. Разрушены экономические и финансовые механизмы охраны окружающей среды и компенсации за ее деградацию. Ликвидирована основополагающая законодательная база. Появилась реальная угроза уничтожения всех 15 тысяч региональных особо охраняемых природных территорий.
                    И все-таки хотелось бы вернуться к отношению МПР России к вопросу утилизации и переработки отходов производства и потребления, но к своим, что ни на есть российским. Только в Хабаровском крае их накоплено более 100 млн. тонн. Из них токсичных около 10 млн. тонн.  Крайне остро стоит вопрос строительства необходимых 4-5 полигонов захоронения токсичных отходов.  Формируются эти объемы отходов, в основном, на предприятиях оборонных отраслей. Край неоднократно ставил данный вопрос перед МПР России об оказании конструктивной финансовой помощи в обустройстве жизненно важных для безопасности  населения полигонов захоронения токсичных отходов. Но все как в басне: а воз и ныне там. В этой крайне сложной обстановке Правительство Хабаровского края пошло самостоятельно на поиск средств для начала проектирования и строительства хотя бы одного такого полигона, понимая, что жизнь наших детей центр не интересует.
Созданная в 2002 году по инициативе МПР края и экологической общественности  «Хабаровская краевая организация переработчиков отходов производства и потребления» сегодня решает многие вопросы, связанные с координацией предприятий по сбору, переработке и утилизации отходов. Имеются положительные результаты в плане снижения нагрузки на существующие полигоны захоронения бытовых отходов, создания новых рабочих мест, пополнения бюджетов, формирования экологической культуры у населения. Выпускается целый ряд сертифицированных товаров из вторичного сырья общей суммой на 400-500 млн. рублей. Но государственный заказ на эту продукцию, которая может быть использована для собственных государственных нужд, не интересует федеральный центр. О приоритетности такого заказа можно только говорить. Мы, предлагаем тиражировать наш опыт на всю территорию Дальнего Востока в рамках интеграции и кооперации имеющихся возможностей. Конечно, хотелось бы надеяться на конструктивную помощь МПР России в реализации столь важных региональных задач. Например, на льготных условиях технологиями переработки и производства необходимой на рынок продукции.
                Имеющаяся отечественная и зарубежная практика показывает, что эффективное решение проблемы отходов возможно только при сочетании рыночных   подходов    и    продуманной   государственной   политики, предусматривающей административные и экономические методы обеспечения воспроизводства экологических общественных благ.

                Однако, с другой стороны, в соответствии с Конституцией (ст.72)"Вопросы владения пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами", а также "природопользование, охрана окружающей среды и обеспечение экологической безопасности, особо охраняемые природные территории" находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов. Поскольку Конституция является законом прямого действия, все решения в области управления природными ресурсами и охраной среды должны приниматься федеральными и региональными органами государственной власти по взаимному согласованию. Однако вышеуказанного согласования и разграничения функций не проведено. Почему? Да потому, что это выгодно федеральному Центру и, прежде всего, МПР России.
                 Без продуманной структуры ресурсного блока руководства Правительства правильным единственным решением является федеральный ранг управления каждым из основных природных ресурсов (лесных, биопромысловых, земельных, водных, геологических).
                 Путь решения этой застарелой проблемы также ясен: система природоохранных инспекций в субъектах Федерации не должна слепо копировать навязываемую систему федерального уровня управления (в лесных краях лесники могли бы совмещать какие-то природоохранные функции). Объединение порознь малосильных служб могло бы дать эффект. Вот, наверное, основные бы шаги в региональной политике для МПР России.
                  Только ясно обозначенные шаги по реализации эквивалентных мер по совершенствованию управления природопользованием и охраной среды, сможет рассеять опасения относительно конъюнктурного характера предпринятой перестройки государственного управления в рассматриваемой области экологической политики на федеральном и региональном уровнях.
                В заключении можно было бы предложить основные направления развития региональной политики, где стратегической целью является усиление эффективности в решении имеющихся проблем. Для достижения этой цели необходимы действия в трех основных направлениях, среди которых для МПР России предлагается активизировать свое участие:

1. В расширении и укреплении связи с населением и природопользователями на конкретной территории.
2. В расширении и укреплении партнерского взаимодействия с властными структурами субъектов федерации и  муниципальными органами.
3. В расширении и укреплении поддержки с экологически ориентированным бизнесом.
4. В рекламировании и пропаганде зеленого движения и экологической культуры.