Информационные ресурсы BioDat

            Формирование федеральной политики, способствующей устойчивому развитию горных регионов России. Только внедрение принципов устойчивого развития во все сферы хозяйственной деятельности позволит сохранить природные экосистемы одновременно с социально-экономическим развитием горных регионов. Кроме внедрения принципов устойчивого развития на региональном и местном уровнях, необходимы специальные меры на федеральном и межрегиональном уровнях. Во-перых, необходимо предусмотреть систему политического взаимодействия административно-хозяйственных и иных структур горных и прилегающих к ним равнинных регионов с целью регулирования эксплуатации биологических ресурсов горных регионов равнинными строго на компенсационной основе. Причем этот процесс должен проходить в таких объемах и с такой компенсацией для горных общин, которые обеспечивали бы их устойчивое развитие и не разрушали биоразнообразие горных экосистем.  Во-вторых, необходимо создание системы стимулирования эффективного (в смысле устойчивого развития  и сохранения биоразнообразия горных регионов) взаимодействия первых и вторых региональных структур и соответствующую систему экономических санкций в случаях заведомо потребительского характера отношений к биоресурсам горных территорий со стороны равнинных потребителей, даже если в горах отсутствует постоянное население. В третьих, актуально внедрение схем взаимных обязательств различных региональных административно-хозяйственных структур, эксплуатирующих один и тот же горный регион, по которой они должны согласовывать свои интересы в правовых и хозяйственных аспектах эксплуатации этого региона.
            Необходима разработка единой Национальной стратегии сохранения биоразнообразия горных экосистем (СБРГЭ), тесно связанной со стратегиями Европейского и Азиатско-Тихоокеанского центров устойчивого развития горных территорий. Разработка национальной стратегии СБРГЭ не означает единообразного подхода к сохранению и неистощительному использованию природных ресурсов в отдельных горных регионов России. Наоборот, в рамках единой стратегии должна быть предусмотрена разработка и проведение в жизнь программ специально для каждого региона с учетом его специфики. Как раз эту специфику и необходимо выяснить в процессе создания стратегических направлений для устойчивого развития горных территорий России.
            При разработке национальной стратегии СБРГЭ необходимо исходить из индивидуальных характеристик каждого региона, как биотических, так и хозяйственно-экономических. Последние во многом определяют характер и степень воздействия антропогенных факторов на биоту и ее разнообразие. Поэтому в каждом горном регионе необходимо провести сбор данных и инвентаризацию имеющихся сведений о современном состоянии биоты и воздействии на нее хозяйственной деятельности.
            Многие горные территории относятся не к одному, а к нескольким субъектам Российской Федерации. Административные границы зачастую являются препятствием в проведении единой политики в отношении сохранения и рационального использования биологических ресурсов, сохранения биоразнообразия в целом, как основного источника возможностей устойчивого развития регионов.

            Совершенствование законодательства и экологического регламентирования. Действующие  в России федеральные законы, направленные на регулирование сохранения и использования ресурсов биоразнообразия (Федеральные Законы «Об охране окружающей среды» (2002), «О животном мире» (1995), «Об особо охраняемых природных территориях» (1995), «Об экологической экспертизе» (1995), «Основы лесного законодательства» (Лесной кодекс, 1997), «Водный кодекс», «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера» и др.), не содержат в полном объеме регламенты, учитывающие специфику горных территорий. Так, для ООПТ в горах важен законодательно закрепленный бассейновый принцип заповедывания. Для стратегии сохранения редких видов необходимо в рамках законодательных актов определить, наряду с видами, включёнными в Красную книгу, группы эндемиков (особенно многочисленных в горах) и дать им соответствующий природоохранный статус. Развитие системы ООПТ. Сегодня основной мерой сохранения горных экосистем продолжают оставаться ООПТ. Первые горные заповедники на Байкале, в Саянах и на Дальнем Востоке были созданы еще до революции 1917 года. Доля заповедных территории в горных регионах сегодня несколько превышает средние но стране показатели (около 3—4%), но существенно уступает таковым в Российской Арктике, где проблемы сохранения биоразнообразия не стоят столь остро, как в горах. Так, площадь заповедников и национальных парков в Хибинах составляет всего 278,436 тыс, га, на Урале — 3901.542 тыс, га, на Северном Кавказе — 2596,538 тыс. га, в то время как в Арктике имеется 8 OОПТ, площадь которых превышает 1 млн. га (Табл. 18).

*/ некоторые особо охраняемые территории имеют, как горные, так и равнинные участки, что позволяет их отмечать при описании природных экосистем разных типов

            Анализ представленности ООПТ в разных горных регионах указывает на некоторое несоответствие их количества и общей площади степени уникальности регионального биоразнообразия. Наиболее проблемным в этом отношении оказывается Северный Кавказ. Здесь при наибольшем значении уникальности флоры и фауны площадь охраняемых территорий наименьшая, а кластерный характер их размещения не компенсирует необходимость репрезентативности заповедной биоты. Остается нерешенной и проблема преодоления фрагментации экосистемного покрова — сравнительно большое количество заповедников и национальных парков при их незначительной общей площади не соответствует целям формирования природоохранного каркаса — экосети ООПТ, Заповедники, национальные парки, заказники и памятники природы являются по сути «островами» в аграрном или индустриальном ландшафте.
            Несколько лучше дело обстоит на Урале, Алтае и в Приморье. Здесь значительные площади охраняемых природных территорий соответствуют достаточно высокому коэффициенту уникальности природных экосистем, Однако учет формальных количественных характеристик биоразнообразия без учета качественных состава биоты и ее представленности на ООПТ может дать искаженную картину обеспеченности территориальными формами охраны природы в том или ином регионе. В каждом конкретном случае необходим анализ представленности на ООПТ регионального разнообразия экосистем и биоты, в т.ч. характерных и (или) уникальных элементов биоразнообразия данного района. Так, если в отношении редких видов горных животных, с целью сохранения которых и создавались многие заповедники, проблем сравнительно немного (их представлеиность на ООПТ составляет 75—90%), то в отношении редких и исчезающих растений эти показатели  ниже (всего 55-60%).
            Традиционно создание заповедников и ООПТ других категорий в горных бывшего СССР базировалось на принципе «приоритета уникальных высокогорных экосистем — в основном субальпийских и альпийских. Для них отмечено наибольшее число эндемичных видов флоры и фауны, по ряду структурно—функциональных показателей и генетических признаков они не сопоставимы с равнинными аналогами. Особенно это характерно для Большого Кавказа. Большинство заповедников российской части Большого Кавказа  расположено в его осевой зоне, в высокогорьях, относительно однородных по природным условиям на протяжении всего Главного Кавказского хребта. Следует также отметить, что принцип «природоохранного приоритета высокогорий» был связан не только с природной уникальностью высокогорных экосистем, которая бесспорна, но и с характером и пространственной организацией горного землепользования: к моменту учреждения заповедников лишь высокогорные районы Большого Кавказа могли претендовать на статус «участков дикой природы», тогда как все ниже расположенные территории были уже жестко интегрированы в хозяйственные системы. С другой стороны, в российской части Восточного Кавказа (горный Дагестан) именно высокогорья оказались лишенными заповедного режима,
            В результате возникла ситуация,  при которой, во-первых, ландшафты среднегорных и, особенно, низкогорных и предгорных высотных поясов, наиболее сильно трансформированных человеком, оказались практически лишенными ООПТ с необходимым строгим режимом охраны (существующие здесь заказники не изымаются из природопользования и, фактически, лишь формально относятся к охраняемым территориям), и, во вторых, в границах отдельных ООПТ значительная часть площади относится к «безжизненным.», практически лишенным биоты труднодоступным территориям (скалы, осыпи, гляциально—нивальные ландшафты), в то время, значительно более ценные для охраны ландшафты (в первую очередь — горно-лесные) представлены недостаточно, В наиболее ярком эта ситуация проявляется сейчас, например, в Кабардино-Балкарском заповеднике, в котором скально—осыпные,  субнивальные  и гляциально-нивальные ландшафты занимают почти 55% территории, тогда как на лесные ландшафты приходится менее 4,5%. Внутренняя структура ООПТ Урала более оптимальна: вследствие отсутствия здесь крупных высокогорных массивов удельный вес биотических комплексов здесь значительно выше (в частности, доля лесов в площади многих заповедников достигает 85-95%),
            Другая проблема связана с выделением границ ООПТ, которые часто проводятся произвольно, не связаны с природными рубежами, и, в лучшем случае соответствуют осевым частям речных долин, в основном же — границам землепользования или административным границам. При планировании конфигурации границ ООПТ (особенно в высокогорьях) целесообразно ориентироваться на границы бассейнов, как природных пространственных единиц горной территории. При этом внутри каждого бассейна находятся фрагменты различных высотных поясов, обособленные водоразделами от типологически сходных фрагментов поясов соседних долин. Каждому бассейну, в зависимости от его высотного положения, присущ определенный комплекс экзогенных процессов (например, гляциально—нивальные в высокогорьях, эрозионные в среднегорном поясе и т.д.), наблюдение за которыми в аспекте их взаимодействия с биотой должно также стать одной из задач ООПТ, поскольку стадии восстановления растительности после схода лавин, селей, оползней и т.п. также являются природными вариантами горных экосистем, не менее ценными с точки зрения биоразнообразия, чем типичные высотно-поясные комплексы.
            Основным направлением развития сети ООПТ горных регионов применительно к проблемам Кавказа и Урала в ближайшей перспективе должно стать преодоление «фрагментарности» экосистемного покрова: включение в режим охраны «невысокогорных» ландшафтов и экосистем на протяжении горной страны для достижения представленности в ООПТ полночленных спектров поясности. Этот процесс может идти как по пути расширения площадей уже существующих (например, расширение площадей уже существующих, но весьма небольших по площади уральских заповедников Басеги, Висимского), так и создания новых ООПТ, прежде всего заповедников (например, создание новых заповедников в северной, восточной и южной, степной частях Урала). В то же время, в условиях нарастающей политической и экономической самостоятельности автономий и централизации власти, вряд  ли можно прогнозировать возможность значительного приращения именно заповедных площадей, не имеющих ощутимой «коммерческой» ценности. В этих условиях приоритет может быть отдан не заповедникам, а национальным паркам, позволяющим сочетать рекреационную (экономическую) и природоохранную деятельность. На Северном Кавказе уже существуют проекты создания Лагонакского и Северокавказского парков и др. Создание новых ООПТ особенно эффективно в таких густонаселенных и индустриально развитых районах, как, например, Средний и Южный Урал. С другой стороны, даже в условиях нарастания «пресса природопользования» вполне возможно создание новых заповедников с относительно небольшими площадями («микрозаповедников»). Это не противоречит принципу достаточности площади ООПТ: в горах природные абиотические процессы и жизнедеятельность биоты часто протекают на относительно небольшом пространстве, нередко являющемся достаточным для выделения цельного природного комплекса, который может стать объектом сохранения.
            В отличие от староосвоенных территорий Большого Кавказа и Урала, наименее остро выражена сейчас проблема оптимизации системы ООПТ в горных районах Мурманской области (массивы Мончетундра, Ловозерские тундры, Хибины), разнообразие природных ландшафтов и экосистем которых практически полностью представлено в Лапландском заповеднике. К тому же, значительная часть Хибинского массива и Ловозерских тундр весьма труднодоступна и, судя по всему, пока не нуждается во введении специального режима охраны. Здесь, по—видимому, основным направлением совершенствования природоохранной деятельности должно стать предотвращение негативных последствий крупномасштабной открытой добычи горно—химического сырья и техногенного загрязнения.
            В рамках Федеральной Целевой Программы «Экология и природные ресурсы» (2002—2010 гг.) к 2005 г. в горах Европейской России планируется создать 5—6 новых горных заповедников (из 60 планируемых) и 3 национальных парка (из 41 планируемого). Это необоснованно мало и, безусловно, не покрывает всего разнообразия горной биоты и экосистем. Наиболее актуально (и реально!) создание сейчас новых ООПТ на черноморском побережье Западного Кавказа (Утриш), южном Урале (Шайтан-Тау, Уфимское плато), Мурманской области (Ен—озеро, Кутса).
            Одним из аспектов развития сети ООПТ является дальнейшая дифференциация их по своему статусу. В связи с проблемой устойчивого развития горных территорий есть смысл создать еще одну форму – эко-этно-культурные участки, или территории, где постоянно живет только аборигенное население со своеобразной этнокультурой, ведущее традиционное хозяйство, которое в процессе исторического развития приведено в соответствие с экологической емкостью биоты.
            В сложившейся системе горных ООПТ, несмотря на разнообразие их форм, статусов и относительной репрезентативность, необходимо создать условия для перехода от механического приращения площади ООПТ к формированию региональных экологических сетей (охраняемых территорий регионального и местного значения: заказников, памятников природы, микрозаповедников, зон воспроизводства для животных и др.), обеспечивающих реализацию принципа повсеместности охраны живой природы.

            Развитие международных и региональных соглашений и программ в области сохранения горной биоты. Горы России являются территориями международного значения в отношении сохранения биоразнообразия (Южный Урал — для Казахстана, Кавказ — для Азербайджана, Армении, Турции и Грузии, Хибины — для Финляндии, Норвегии и Швеции, Алтай ~ для Китая, Монголии и Казахстана, Дальний Восток — для Китая, Монголии и Северной Кореи). В Пан-Европейской стратегии сохранения биоразнообразия и в развитии Пан-Европейской Экологической сети еще нет детальной программы действий в отношении горных экосистем, а вхождение России в эти международные соглашения только оформляется. Настораживает отсутствие, в соглашениях по СНГ непосредственно соглашений по сохранению и использованию ресурсов биоразнообразия Кавказа — уникального природного образования на планете, имеющего высокий уровень разнообразия и эндемизма живой природы. Последствия этого уже сказываются: различия в законодательствах, отсутствие двусторонних и многосторонних соглашений стран по биоразнообразию приводят к его обеднению в отдельных регионах. Глобальный Экологический Фонд предпринимает шаги для сохранения уникальных горных экорепюнов на территории России, Так, на стадии реализации и подготовки заявок России выделены крупные гранты по природным паркам Камчатки, сохранению экосистем Сихотэ-Алиня, охраняемым территориям Алтая. В рамках программы Европейского Союза «Северное измерение» и соглашения стран по Баренцрегиону несколько десятков международных экологических проектов реализуются в горных районах Мурманской области.

            Внедрение регионально адаптированных форм управления сохранением биоразнообразия. Многообразие форм собственности, в т.ч. и на землю, становление рыночных отношении привело к тому, что в горных регионах России существенно ослаблен контроль состояния живой природы. Децентрализация, суверенизация, разночтения в трактовке ст.72 Конституции РФ (о совместном ведении РФ и ее субъектов вопросами владения, пользования и распоряжения природными ресурсами) вносят политические аспекты в эту проблему, а многоукладное хозяйство и новая инвестиционная политика лишают прежние управленческие модели действенности. Именно в горах, где особо проявляется дефицит земель, имеются восстанавливаемые в настоящее время древние схемы их использования и особые этно-культурные традиции  управления биологическими ресурсами, наиболее контрастно проявились негативные последствия реформ. Примеры тому имеются в Кабардино-Балкарии, Дагестане, Северной Осетии, Адыгее, Чечне, Башкирии, Алтае, Якутии, Приморском крае, на юге Красноярского края, Мурманской области и других горных регионах России. Особенно остро эти последствия сказываются для аборигенного населения горных территорий локального проживания малочисленных народов Сибири и Дальнего Востока, для которых при сохранении государственного патронажа не выработаны экономические модели жизни общины, не создано условий для развития самоуправления и сохранения местной природы.

            Совершенствование эколого—экономической оценки горных территорий, их природных ресурсов и последствий хозяйственной деятельности. Это позволит в перспективе включать природный капитал в параметры регионального богатства, шире практиковать экономические механизмы стимулирования перехода к устойчивому использованию биологических ресурсов гор и при выборе альтернативного использования природных экосистем в случаях, когда планируется их уничтожение или деградация. Важно отметить достаточно высокий уровень кадастровой стоимости земель гор природоохранного назначения и высокое значение повышающих ее коэффициентов, что в перспективе позволит поддерживать баланс вовлеченных в хозяйство и охраняемых земель и иметь экономические предпосылки для формирования зкосетей.

            Восстановление и расширение информационной поддержки мер по сохранению биоразнообразия горных регионов. В последние годы окончательно разрушилась система мониторинга состояния биоты и экосистем гор России. Во—первых, заповедная система России получает не более 20% от требуемого финансирования и не может осуществлять контроль состояния биоты на охраняемых землях (эталонах). Во-вторых, оказались закрытыми многие горные гидрометеостанции и гидропосты, которые осуществляли режимные биологические (и фенологические) наблюдения. В-третьих, в горах перестали функционировать научные стационары и нарушилась цепь многолетних наблюдений за биотой и экосистемами (особенно на Кавказе и горах Сибири и Дальнего Востока. И до перестройки детальные мониторинговые наблюдения проводились в горах весьма ограниченно. Напомним, что из 18 международных биосферных заповедников в России — 12 расположены в горах (Лапландский, Печоро—Илычский, Катунский, Байкальский, Баргузинский, Убсунурская Котловина, Кавказский, Тебердинский, Сохондинский, Саяно—Шушенский, Кроноцкий, Сихоте—Алиньский). Именно в них еще сохраняются системы мониторинга по широкой схеме. Остальные горные заповедники и национальные парк (Сочинский, Башкирский, Денежкин Камень, Зейский, Джергинский, Буреинский, Магаданский др.) ведут наблюдения по минимальной схеме (например, в рамках Летописи Природы в заповедниках). Пока информация лишь фрагментарно накапливается в Департаменте охраны окружающей среды и экологической безопасности Министерства природных ресурсов России и не дает общей картины состояния биоразнообразия гор России. Её неполнота и отсутствие постоянных каналов поступления, механизмов накопления, переработки и распределения среди пользователей (органов управления охраной и рациональным использованием ресурсов живой природы), возможно, будут преодолены в рамках реализации проекта Глобального Экологического Фонда по сохранению биоразнообразия в России.

            Проведение масштабных работ по экологической реставрации нарушенных горных территорий. Уровень антропогенной трансформации горных экосистем Европейской России достаточно высок. Наибольших масштабов она достигла на Северном Кавказе, Среднем и Южном Урале и в окрестностях индустриальных центров Хибин. Очаги нарушений имеются и на Северном Урале, Тимано-Печорском регионе, на баренцевоморском побережье. Несомненно, актуальным следует признать экологическую реставрацию нарушенных горных земель. Работы в этом направлении ведутся во многих научных центрах и в настоящее время имеются позитивные достижения в этой области, Так, нарушенные горнодобывающей промышленностью экосистемы Хибин последние 20 лет являются ареной экспериментов по рекультивации. Здесь бедные щебнистые техногенные субстраты требуют много азотных и фосфорных удобрений. Предотвратить их вымывание на лишенных жизни субстратах помогает применение специальных органических смол (Латекс СКС—65). Результаты экспериментов по восстановлению горных экосистем Хибин частично обобщены и могут быть рекомендованы для практики.
            Достаточно много позитивных результатов дали работы по рекультивации нарушенных земель и отвалов на Урале. Здесь функционирует своего рода региональная ассоциация специалистов по биологической рекультивации, которая провела уже 6 конференций по этой проблеме. Наиболее продолжительные эксперименты и существенные результаты (например, включение восстановленных земель в сельскохозяйственный оборот) достигнуты в отдельных районах южного и среднего Урала. В последние годы появилось много работ и по Северному и по Приполярному Уралу. Выделяется два направления в горной рекультивации - возвращение нарушенных экосистем к близкому к исходному состоянию (реставрационное) и стабилизация субстрата с помощью элементов биологической рекультивации (средообразующее), которое ориентировано, в основном, на сельское, реже — лесное хозяйство.
            Существенные результаты по восстановлению горных экосистем получили специалисты Ставропольского НИИ сельского хозяйства и Ботанического сада. Для Северного Кавказа, где значительные площади занимают сбитые степные и субальпийские луговые пастбища, они разработали комплекс методов восстановления травянистых экосистем с близкими к исходному параметрами биоразнообразия и продуктивности. В основу положены принципы трансплантации фрагментов природной растительности (в данному случае кусков степного или лугового дерна) и методы подсева семян трав, собранных в разные сроки на ненарушенных участках горных степей и сухих лугов. Цикл восстановления растительности полностью сбитого горного склона в условиях временной заповедности (на период эксперимента) охватывает всего несколько лет (до 8—10). Эксперименты ведутся уже более 30 лет и активно внедряются в практику,
 

            Приоритетные меры по сохранению биоразнообразия горных экосистем

•  Формирование государственной политики устойчивого развития горных регионов России с учетом их региональной специфики и задач сохранения биоразнообразия.
•  Создание общероссийского и региональных координирующих центров по устойчивому развитию и сохранению биоразнообразия гор. Такая координация необходима для проведения единой политики в области сохранения и устойчивого использования биоразнообразия в силу того, что многие горные системы относятся к нескольким субъектам Российской Федерации.
•  Дальнейшее развитие системы особо охраняемых природных территорий горных регионов. Придание особого статуса территориям проживания коренных малочисленных народов и субэтносов, ведущих традиционное хозяйство в соответствии с экологической емкостью горных экосистем, и развитие сети историко-культурных территорий.