Комментарий от Дёжкина

                Когда-то, не столь давно, три четверти населения России относилось к селянам, жителям села. Ныне их примерно четверть. О катастрофах, постигших сельское население России за годы советской власти, общеизвестно. Несколько слов об этом сказали и мы на страницах БиоДата. Вспомнили о существовании на Руси так называемой «сельской цивилизации», почти уничтоженной коллективизацией и ускоренной урбанизацией, форсированным сселением людей  в «перспективные» населенные пункты и прочими формами произвола властей. Привели цифры, ныне, правда, несколько устаревшие: за период с 1959  по 1970 гг. число сельских населенных пунктов в СССР сократилось с 244 тыс. до 177 тыс.  Сейчас, в России, их гораздо меньше (см. статью «Промысловия» в Электронном журнале «Природа России»).
                Не все, что находится за пределами городской черты, следует относить к «глубинке». Имеются пригородные, дачные, пристанционные  поселения, поселки  расположенные вдоль оживленных магистралей, легко доступные для людей, и т.д.. Это – не глубинка. Выступая недавно по телевидению, российский министр транспорта заявил, что  у нас к десяти тысячам населенных пунктов не подведены дороги! Отсутствие торных проезжих дорог – один из существенных признаков глубинки. А сколько их, бывших центров сельской цивилизации, в которых ключом била жизнь, опустевших и полузаброшенных центров, располагаются вообще за пределами современной российской Ойкумены и не попадают ни в какие сводки и обзоры?! Даже в Московской,   Тверской, Владимирской  областях, в десятке-другом километрах от столицы, можно встретить настоящую «глубинку»: дотлевающие  остатки бывших деревень, отделенные от «цивилизации» непроезжими большую часть года дорогами. Заброшенную, никого не волнующую.  Правда, здесь в ход событий вмешалась дачная экспансия со всеми ее плюсами и минусами. Она изменяет и внешний вид поселений и характер внедряющихся  в них людей, и производимую продукцию, и сам стиль жизни. Это – бывшая глубинка  Будущее ее было бы более или менее очевидным и относительно благополучным, если бы…не  вычурные вкусы новых «дачников», вытесняющих традиционные деревянные поселки,   и непредсказуемая «дачная амнистия» в руках алчных российских чиновников..
                Какова площадь современной российской глубинки? Где ее границы? Только ли это площади бывших «промысловых районов», располагавшихся в основном в Сибири и на Дальнем Востоке,  или она широко выползла на просторы Европейской России и представляет собой причудливую мозаику, растущие языки которой достигают окрестностей мегаполисов? Никто, по нашему мнению, не может достоверно ответить на этот вопрос, ибо признаки  глубинки многообразны и рассеяны в пространстве….
                По телевизору мы видим подчас воистину трагические сюжеты. Разрушающаяся деревенька с пятью старушками, не желающими покинуть места своей молодости, места жизненного расцвета. С цивилизацией деревеньку соединяет  болотистая дорога, заносимая снегом в зимнюю  пору. «Торговая точка», хлеб, сахар, чай – за пределами досягаемости старушек. Выездную торговлю, выручавшую их раньше, прикрыли («невыгодно», закон коммерции).. А земля на огородах осталась плодородной, родит, окаянная,  каждый год и картошку, и огурцы, и помидоры.  Надо ее из последних сил обрабатывать, иначе барствующие в городах внуки останутся без натуральной поддержки.  И красивый лес, в пределах достижимости, не оскудел «дарами природы». Всевозможные грибы, черника, брусника, малина, орехи.  Собрать вроде бы привычно и не очень трудно, но как донести лесной урожай до торговой цивилизации, не в понягах же … На лугах – некошеные травы, хоть сейчас запускай на них целое стадо буренок. Налицо явный разрыв живительных сил земли и человеческих возможностей.
                А сюжеты, иллюстрирующие мучительную (и не простительную) агонию сельских школ! Полупустые классы. Преподаватели, озабоченные и судьбой еще имеющихся сельских ребятишек, и собственным будущим.. И сидящие на жестких нормативах руководящие чиновники, вынужденные закрывать или сливать полупустые школы («невыгодно». одни убытки»), лишая будущего уже не только преподавателей, но и всю сельскую цивилизацию, все российское село. Толстовский Филиппок уже не был бы привечен в умирающей школе и устремился  бы во внешний мир, срывая с места  озабоченных обучением сына родителей…Сотни аналогичных сюжетов услужливо дарит нам современное информационное пространство.
                Но это лишь отдельные, хотя и горестные,  жизненные фрагменты. А в целом – громадные биологические ресурсы России,  постепенно выпадающие из рук человека, почти неиспользуемые производительные силы природы, жалкие остатки разрушающейся производственной базы. Каковы объемы и стоимость биологических природных ресурсов, сосредоточенные преимущественно в глубинке? Даже приблизительный ответ на этот вопрос требует ответа на заданный выше: где границы, где площадь территории страны,  выпавшей из хозяйственного освоения, забытой властями? Где реальная глубинка? Мы приводим ниже некоторые показатели биологических природных ресурсов, имеющихся в глубинных районах страны, сознавая их приблизительность. Хочется все-таки показать, что их все еще «много» и что они заслуживают серьезнейшего государственного внимания.
                Вот один из наглядных примеров,. характеризующих пропадающие втуне «дары российской природы», имевшие когда-то важное экономическое и социальное значение в нашем государстве. Цифры, подготовленные Кировским институтом охотничьего хозяйства и звероводства Россельхозакадемии, свидетельствуют об исключительном «ягодном» и грибном богатстве России. При этом следует иметь в виду, что урожаи этих ресурсов, значительно колеблются по годам, поэтому приводятся примерные средние показатели
Грибов в наших лесах произрастает .свыше 250 видов,  к заготовкам разрешены 58 видов. Средняя урожайность грибов колеблется по годам от 20 до 200-300 кг/га. В конце прошлого столетия биологический запас грибов в стране оценивался в 4524,7 тыс. т, эксплуатационный – в 590,6 тыс. т.
                Плоды «хлебного дерева» Сибири – сосны сибирской (кедра сибирского). Кедровый промысел - в прошлом основа экономики многих  районов Сибири. Биологический запас орешков кедра в пяти федеральных округах страны составляет 1097,7 тыс. т, эксплуатационный – 733,1 тыс.т. В урожайный   год, а он случается один раз в 4-5 лет, орешком сыты и зверь, и птица, и человек снимает немалый урожай этого ценнейшего продукта.
Дикорастущих плодов и ягод, относящихся к так называемой «не древесной продукции» леса, в России – десятки видов. Чтобы не загромождать головы читателей бесконечной цифирью, - приведем краткую информацию о нескольких наиболее известных и полезных ягодах.
                Брусника – прекрасная ягода и вроде бы хороший помощник человека в противодействии радионуклидам. Биологический запас плодов этой ягоды в пяти федеральных округах России составляет 480,7 тыс.т, эксплуатационный – 157,2 тыс.т. Кроме того, эксплуатационный урожай листьев брусники – ценного медицинского сырья – равен 60,9 тыс.т. Голубики у нас еще больше – соответственно 1261,9 тыс. т (биологический урожай) и 354,7 тыс.т (урожай эксплуатационный.) Всеми любимая «кислая красавица» клюква приносит ежегодно 451,5 тыс. т, к сбору пригодно – 116,9 тыс. т. Наконец, рекордсмен по запасам и возможностям сбора – черника – 1931,4 тыс. т. и 710,5 тыс. т.
Назовем еще несколько видов дикорастущих ягод, урожай плодов  которых определяется  десятками и сотнями тысяч тонн: малина (5 видов), морошка,  рябина (15 видов), черемуха ( 4 вида), смородина (несколько видов), алыча, боярышник,      терн, груша, яблоня. Нельзя забывать и орехоплодные растения, в урожае которых заинтересованы и человек, и дикие животные: бук, дуб (8 видов), лещина (3 вида).и другие. Ученые имеют представление о   запасах и урожайности промысловых  растений и о (приблизительные) о характере их современного распределения и  освоения по регионам страны.
                Биологический запас сырья всех изученных видов в России в среднеурожайный год составляет 18332,9 тыс. т. В конце прошлого века максимальные товарные заготовки грибов в стране составили16,2 тыс.т, средние многолетние – 6,2 тыс.т. Сравните с эксплуатационным урожаем, сколько драгоценного «сырья» остается неубранным на лесных площадях! В лучшем случае они приносят пользу диким животным и микроорганизмам..
                Брусничных (брусники, клюквы, черники, голубики ) в эту же пору собирали до 50 тыс. т. в год, средние многолетние заготовки составили около 20 тыс. т. Максимальные товарные заготовки орехоплодных в конце прошлого столетия достигали 5,7 тыс. т.в год, , средние многолетние – не более 750 т. (преобладали кедровые орехи).
Правда, следует иметь в виду, что объем заготовок сырья населением для личных надобностей превышал объем организованных заготовок в несколько раз (до 80-120 раз!). В некоторых приграничных регионах (Карелия, Архангельская, Мурманская области)  последние годы значительно увеличился  сбор дикорастущих ягод , особенно черники – на экспорт в соседние государства. Мощно влияют экономические стимулы. Но все-таки процент освоения имеющегося промыслового урожая грибов, орехов. ягод остается очень низким.
                А ведь есть еще солидный реестр полезных, лечебных трав, «лекарственно-технического сырья», перечень которых составляет около 300 видов. Вплоть до легендарного жень-шеня, популярного элетеурокока, заманчивого лимонника. Они тоже – типичная принадлежность глубинки.
                Мы упомянули – для примера - лишь о ничтожной части биологических природных ресурсов России, Из 440 млн. га земель сельскохозяйственного назначение, какая часть приходится на глубинные районы страны и в каком они находятся состоянии после неграмотной гидромелиорации, химизации, непродуманной интенсификации, вызвавшей эрозионные процессы? Но ведь они же есть, составляют значительную часть нашего биологического капитала и -   дожидаются создания отечественной Службы почв для возврата к жизни.
                Лесной фонд страны (1059,8 млн.га!), с ценными лесами, изрядно подгрызенными родимыми   лесопромышленниками, безнаказанно обкусываемые современными механизированными браконьерами, с которыми наше всесильное государство с полуразрушенной и не к месту реформируемой Лесной службой так и не в силах совладать, он же существует и оценивается во много миллиардов долларов! Один так называемый «карбоновый кредит» (?.В.Д.) чего стоит. И леса эти находятся в основном в глубинных районах страны.
                А сотни тысяч водоемов со становящимся острейшим дефицитом  на всем Земном шаре чудесным минералом – питьевой водой и с чуть не угробленным доблестными нефтяниками Байкалом (кстати, его загрязнение увеличивается и помимо отодвинутой от его  «трубы») - они разве не значительная часть глубинки?
А водные биоресурсы, в том числе и ценнейшие виды рыбы, а фауна охотничьих животных, оставленная почти без надзора, - разве они не составляют весомую часть биологического капитала глубинной России?. И диву даешься, когда узнаешь, что  Камчатка, уникальная по своим природным красотам и запасам рыбы страна, не вошла в недавний перечень государственных рекреационных территорий. Значит, кому-то ближе выгоды. которые сулит развитие довольно скудной минеральной сырьевой базы полуострова (особенно добыча золота) - чреватой уничтожением  нерестилищ лососевых рыб.
                И,. наконец, среда обитания, условия существования, возможности выживания малых коренных народностей Севера и Востока., состояние оленьих пастбищ, сокращение поголовье кормильца этих народностей – северного оленя – разве это не предмет постоянной озабоченности Правительства? Быть может, окажется небесполезным опыт североамериканских индейских резерваций?
                Грибы, ягодки, орехи – вот какой эколого-экономический и социальный смысл они проиллюстрировали нам. Колоссальные природные биологические богатства, глубочайший человеческий и социальный подтекст   таит забываемая российская глубинка!
                В упоминавшемся   историческом  очерке «Промысловия» в журнале   «Природа России» (с ним  можно ознакомиться подробно) , мы попытались  рассказать., как в доперестроечный период формировалась система биологического природопользования страны, какова была ее структура , характер деятельности, достигнутые успехи.  Констатировано, что   Россия обладала в ту пору огромной и мощной глубинкой, являвшейся по сути надежным каркасом страны, ее тылом., и  опиравшейся на продуманную организационную основу. Ассортимент продукции доминировавших в тайге и тундре охотничьих промхозов можно считать универсальным – от шкурок соболя, мяса лося, сырого и копченого лосося до гашеной извести, метел, березовых веников для поселковых бань. Из названного только что «сырья» делали соки, варили варенье, гнали неплохое вино, изготавливал сувенирные наборы, консервировали грибы. Промхозам удалось достигнуть предельной для их оснащенности комплексности в освоении имеющихся в их угодьях биологических ресурсов и удовлетворении  запросов местного населения. Существенная часть продукции поставлялась за пределы регионов. Подобная деятельность создавала постоянные и сезонные рабочие места, занимала рабочие руки, поддерживала и рождала новые специальности – и все это касалось сотен и сотен тысяч жителей отдаленных суровых районов.
                Развитие и совершенствование числа элементов производственной  инфраструктуры в тайге и тундре   означало придание нового качества жизни и труда  почти на половине территории  России. Несмотря на продолжающееся разрушение аграрного сектора страны в целом, промысловая его часть демонстрировала стремление к новым формам самоорганизации и   саморегуляции,  важнейшим эколого-экономическим параметрам любой природно-хозяйственной системы Значение российских охотничьих промхозов выходит далеко  за пределы охотничье-промыслового хозяйства и фактически  означает переход на комплексное использование биологической продукции тайги, тундры, части водно-болотных угодий. К сожалению, это осознали лишь немногие экономисты нашей страны, которые работали в сфере промыслового хозяйства и досконально знали проблемы глубинки. Однако, «наврерху»  к ним никто не прислушался  и не принял мер по спасению важнейшего сектора экономики страны .Он также, как и многое другое, стал жертвой неумелой перестройки, непрофессиональных дилетантов.
                Прошел угар стихийной перестройки. Кое-что восстанавливается и налаживается, в том числе и в районах Сибири и Дальнего Востока, наиболее пострадавших от перестроечной стихии и лишившихся огромного числа традиционных рабочих мест. Но: в настоящее время -  знают ли и понимают ли наши ведущие экономисты огромное значение ресурсно-экономического потенциала глубинных районов страны? И думает ли наше Правительство о хотя бы частичном, в духе изменившегося  времени, возрождении глубинки?
                Листаю страницы московских газет. Выискиваю интересующую меня информацию на экране телевизора. Слушаю «установочные» доклады некоторых наших лидеров. Да, встречаются актуальные сюжеты о продолжающемся разрушении остатков нашего села, о бедствующих и закрывающихся школах, об ужасных дорогах, отрезающих от остального мира население многих сел и деревень. Но где выход из сложившегося положения? Вот материалы крупных региональных форумов – Байкальского, Красноярского и других. Да, ведущие экономисты думают, озабочены, однако  как-то по-своему, в лучших традициях советского прошлого. . Судя по их планам, начинается новая стадия  «индустриализации» восточных районов России. . Новые центры добычи и обработки полезных ископаемых, новые нефте- и газопроводы, железнодорожные и шоссейные дороги, ведущие к возникающим экономическим центрам..
Вот обширная статья вице-президента РАЕН, д.б.н., проф. Е.А. Козловского «Дальний Восток – наше достояние». Она опубликована в газете «Природно-ресурсные ведомости» (№ 6, марта, 2007 года). В ней мы найдем подробное описание задач по изучению и освоению минерально-сырьевой базы региона , по развитию Дальневосточного ТЭК с перечнем наиболее ценных и перспективных месторождений, по развитию   отраслей, базирующихся на минеральных ресурсах и т.д. И не единого слова о биологических природных ресурсах!
                 Наверное это хорошо, действительно хорошо, подходит к концу страшная  экономическая стагнация государства. Но, на взгляд немолодого человека, эта кампания несколько напоминает  советский период индустриализации Сибири и Дальнего Востока. Слава Богу, пока обходимся без лозунгов о «покорении, «завоевании», о «победах над природой…» А природа, где она в этих прожектах? Где человек, который жил и живет благодаря природе? Ничего этого в материалах форумов, в солидных газетных публикациях нет.. И вопрос с подвохом: для намечаемой индустриализации Востока нужны люди, много людей. В Красноярском крае уже прямо говорят о демографическом дефиците на производстве.
                 Уже упомянутый проф. Козловский пишет: «Продолжающийся отток населения  ставит под угрозу реализацию любых программ, направленных на укреплении экономики». Ученый видит выход в привлечении мигрантов, в том числе из стран СНГ, и, по сути дела, в использование переселенческого опыта столыпинских времен Но не поздно ли?  Трудолюбивые и талантливые немцы из казахской глубинки, рвавшиеся когда-то в Россию, давно уже трудятся на немецкой земле.. Откуда же возьмем людей для «освоения минерально-сырьевой базы Сибири и Дальнего Востока» – вытянем последних трудяг из сибирской  глубинки, соблазнив их благами «технической цивилизации»? И довершив ее разрушение?
                Следует откровенно сказать, что «село» вроде бы  вновь объявилось в числе   объектов  государственного  внимания. Начала работать полезная целевая агропромышленная программа, и появились первые результаты. Но – морщим мы носы – «не то» или «не совсем» («не во  всем») то. На экране телевизора мы видим министра сельского хозяйства в белом халате, посещающего явно успешную крупную ферму и беседующего с ее хозяином.. Слышим информацию о кредитах в сельское хозяйство, о новых инвестициях. Это все хорошо. Наблюдаем за перемещениями Премьера по Камчатке, Магаданской области, Приморью  и с пониманием воспринимаем его сетования на прорехи в рыбной отрасли. Мелькают в его впечатлениях робкие намеки на необходимость возродить Министерство рыбного хозяйства (когда-то по чьей-то  совершеннейшей  дурости упраздненное). И, следовательно, перспективы восстановления инфраструктуры рыбной отрасли. Но где же в визитах этих государственных деятелей полузаброшенные села, которые следует всячески поддерживать, беречь от исчезновения, где развалившиеся поселки рыбаков и гниющие остовы рыболовецких  судов на Камчатке, где бедствующие аборигены Карякии, доедающие последних  домашних оленей и не видящие месяцами хлеба в магазинах., где жизненно важные для судеб глубинки  сельские школы с некомплектом учеников и учителей, непроезжие дороги к тысячам населенных пунктов,  где, наконец, мнение  сохранившихся жителей этих населенных пунктов? Не достало времени и  сил увидеть все это собственным глазами? Вновь, как когда-то, высокое начальство возят  по  «маякам», по асфальту,  скрывая от него истинное положение и надежды глубинной России.?
                Не грозит ли нам такая политика новой эпопеей «перспективных населенных пунктов», когда руководству страны покажется, что проще и легче «сгрести» все оставшееся население глубинки в благоустроенные поселки,  в индустриальные центры, что проще иметь дело с крупными производителями сельхозпродуктов, чем возиться со всякой жилищной  производственной «мелочью»? А оставшиеся без населения и рабочих мест сотни миллионов гектаров высокопроизводительных сельских, лесных, рыболовных, водных, охотничьих угодий!? Их огромные, так нужные людям природные богатства? До них ли нам! Ведь скоро мы будем жить в стране интенсивных современных технологий!.
                Только что прозвучало блестящее Обращение Президента к Федеральному собранию  Все хорошо, все обстоятельно и обоснованно, затронуты важнейшие проблемы жизни и будущего Российского государства. Но. как и в прошлых обращениях, не достает только …Природы. Имеются, правда, несколько фраз о лесе и рыбе, но в технологическом и правовом аспектах.  Нет экологических основ разумного природопользования. Нет знания и заботы о глубинных районах нашей страны, о судьбах их коренных жителей. Срочно необходима еще одна приоритетная государственная программа «Природа и люди глубинной России». Программа, базирующаяся на новых организационных, экономических, демографических принципах,  на интенсивном участии бизнеса. Время не ждет. Кто заселит и обиходит обезлюдевшие просторы огромного государства?