Комментарий от Дёжкина

                 Кордоны некогда были опорой охотничьей и лесной стражи России. Они располагались в разных местах охраняемого массива угодий, по окраинам, у лесных дорог, в местах соприкосновения с населенными пунктами, и в глуши, обычно в самых ценных участках, где рос хороший лес или водилось много дичи. Принималась во внимание и красота местности, дома обычно стояли на берегах озер или рек, на живописных лесных опушках. Быт обитателей кордонов имел значительные особенности, далеко не всякий мог обречь себя и семью на полу одиночество, на интимную, порой страшноватую близость с природой. Для этого требовались люди с соответствующими душевными свойствами. Или они, эти свойства, появлялись у них под влиянием длительной жизни в отрыве от так называемой «цивилизации»? И передавались по наследству?.. Старая российская литература интересовалась такими людьми, делала их героями повестей и рассказов. Вспомним Тургенева, Куприна. Позднейшая литература, по-видимому, обошла вниманием «человека с кордона» и напрасно, так как он представлял собой интереснейший социальный феномен. Сколько на российских кордонах родилось и состарилось людей самобытных, крепко характерных, связанных тесными узами с царящей вокруг природой!
                В охотничьих и зоологических странствиях сотни раз приходилось нам бывать на кордонах. Нередко, после длительного и сложного дня они были желанной целью, наградой за пережитые трудности. Манило радушное (почти всегда) гостеприимство, тепло волшебной русской печи, потрескивающая на огромной сковороде картошка с обилием жареного сала, неизменные соленые грибы и, что греха таить, обычная у лесных жителей черноземного края свекольная самогонка, с отвратительным для непривычного человека запахом, но так приятно разливающаяся по натруженным за день жилам! Все это дополнялось длительными, за полночь, беседами по душам с наскучившими по человеческому общению хозяевами...Летом, в жаркие дни, кордоны мощно притягивали кисловатым хлебным квасом и вкуснейшим, густым, сотворенным из сотен трав молоком. И квас, и молоко были в меру холодными, извлеченными из чудодейственных российских погребов...
                В последние десятилетия «кордонный образ жизни» в нашей стране разрушается. Причин этому много, для их описания понадобилась бы целая диссертация. Если характеризовать явления кратко, то на первое место следует поставить изменение представлений современного россиянина о житейских кондициях. Обязательны электричество, телевизор, очень желательны срочное медицинское обслуживание, возможность нормально обучать детей, надежное «снабжение». Официальная социология ничего не смогла противопоставить этим, во многом обоснованным, потребностям, «принести» какую-то часть цивилизации в глубинку, поддержать ценность трудных обязанностей егерей и лесников, уникальные возможности их служения природе.
                Менялись взгляды и на производственные обязанности лесников и егерей. Постепенно возобладал так называемый патрульный метод охраны угодий, при котором они объединяются в группы, обходят или объезжают свои владения совместно. Этот метод имеет свои достоинства и недостатки, но очевидно, что он способствовал перераспределению мест жительства лесной и охотничьей стражи. Главное – «вытянул» ее из лесной глубинки, ослабил связи с природой. И характер народа, населяющего новые окраинные кордоны (или группы кордонов) меняется, становится совершенно иным...
                В глубинной части Воронежского заповедника находилось немало кордонов:: Каверинский, Ледовский, Придорожный, Черепахинский, Нижний... Населяли их в основном аборигены здешних мест, корнями уходившие в прошлое Усманского бора. Сейчас на месте крепких некогда строений остались ямы да заросли бурьянов.
С Нижним кордоном, находившимся в центральной части глухой заповедной реки Ивницы, связана судьба Николая Монина, одного из колоритнейших егерей нашего природоохранного учреждения. В 50-х годах на этом кордоне, уже выключенном из системы охраны заповедника, проживали древние старики, приемные родители Монина. Выветрились из памяти имена симпатичнейших бабки и деда, к которым Николай относился с грубоватой нежностью и которых стремился навестить при всяком удобном случае (сам он в это время жил на Октябрьском кордоне, на берегу поймы реки Воронеж, в десятке километров от Нижнего). Но помнятся суетливые хлопоты, с которыми пытались приветить пришельцев немощные старики. И попытки приемного сына умерить трудное уже для них гостеприимство...