Электронный журнал BioDat

- Постоянство занятий, возможность непрерывно совершенствоваться в них. Преемственный характер занятий.
- Соответствие постоянных занятий природно-климатическим условиям местности, формирование традиционных форм природопользования, "притертых" к этим условиям.
- Чистая природная (до недавних времен повсеместно) среда, свежий воздух, привычные растения и животные, в том числе и приручаемые, домашние, близкий "обжитой" ландшафт.
- Коллективный характер труда, возможность участвовать в трудовом процессе всех членов семьи.
- Близость (не всегда и не везде обязательная) места жительства от рабочих мест, экономия времени и сил на передвижения.
- Естественное и постепенное приручение к физическому труду сельских ребятишек, возрастание их в трудовой атмосфере. Близость школы от дома (с многочисленными исключениями).
- Комплексный характер жилищ, наличие в них, помимо жилых, и целого ряда подсобных и производственных помещений (амбары, сеновалы, коровники, курятники и т.д.).
- Способность жилых помещений поддерживать устойчивое тепло в зимнюю пору (благодаря уникальным русским печкам) и прохладу летом (горницы, соломенные крыши, земляные сени).
- Собственное ядро пищевого рациона, обилие экологически чистых продуктов. Наличие диетических компонентов рациона - парного молока, свежих яиц, меда, плодов (доступность этих продуктов для крестьянина во многом определялась экономическими условиями и существовала не всегда и не везде). Почти полная независимость от продовольственного рынка (уменьшавшаяся со временем).
- Возможность длительного хранения пищевых продуктов в надежных прохладных погребах, ледниках, в замороженном виде. Сохранение их пищевых достоинств.
- Близость и доступность естественной природной продукции, используемой для самообеспечения и для реализации (дичь, пушной зверь,  рыба, грибы, дикорастущие плоды и ягоды, орехи, лекарственно-техническое сырье).
- Полная утилизация семейных пищевых отходов для подкормки домашних животных. Использование для этих же целей сорняков с огородов и травы из окрестностей жилища. Широко развитое привязное содержание телят и коз на приусадебных участках и внутри сел на «ничьих» травостоях.
- Возможности полного или частичного самообеспечения бесплатным или дешевым топливом (хворост, бурьяны, сухие стебли огородных растений, хвойная подстилка, отходы с местных лесосек, кизяк, торф).
- Возможности (преимущественно в небольших поселениях) обходиться без централизованных отопления, водоснабжения и канализации с сохранением достаточно высокого уровня жизни и чистоты окружающей среды.
- Наличие собственного банного хозяйства, оздоровляющее влияние бань на жителей села, поддержание своеобразной банной культуры.
- Наличие общих религиозных и местных, престольных праздников, поддерживающих традиции и постоянное общение между сельчанами, совместное посещение церкви, участие в свадебных обрядах и крестинах.
- Близость кладбища (погоста), возможность часто, в том числе и в родительские и праздничные дни посещать могилы близких людей, не забывая и не отдаляясь от предков.
- Хорошее знание родословных – собственной семьи и семей родственников. Длительная сохранность в памяти выдающихся родственников, известных односельчан, их хороших поступков..
- Своеобразные традиционные сельские посиделки молодежи, совместные прогулки (улицы), хороводы и другие формы коллективного отдыха.
- Наличие в селе подсобных и художественных промыслов, позволяющих занять свободное межсезонье и получить дополнительные заработки. Возможности развития промыслов, появления выдающихся мастеров и умельцев.
- Широкие возможности отдыха населения на природе (редко используемые во время интенсивных сельских работ), приглашение на полноценный летний отдых детей родственников-горожан.
- Сохранение товарного оборота между селом и городом, широкий и постоянный обмен товарами.  Существование  крепких связей в самобытной системе «село-город».

Источник: “Сельская цивилизация” и возможности ее частичной реставрации в интересах сохранения и восстановления биологического природопользования в сельской местности \\  Материалы международной научной конференции “Биологические ресурсы и устойчивое развитие.” Россия, Пущино Московской области, 29 октября-2 ноября 2001 г.- М: Изд. НИА-Природа, 2001, с.64-66
 
 

                    1921–1929 гг. были очень сложными для страны и крестьянства. Вследствие массового голода 1921-1922 гг., проявившегося особенно сильно в Поволжье, умерло более 5  млн. человек. Государство проявляет большую активность в аграрной сфере. В 1922 г. на IX Съезде Советов был принят Земельный кодекс, отменивший уравнительный принцип распределения земельного фонда. Приоритетным объявлялось не межевое, а внутриселенное землеустройство. Поощрялись коллективные формы хозяйствования. Проверялись права оставшихся помещиков на землю, решение об их выселении принимались сельскими общинами. К концу 1927 г. было выселено 41 % имевшихся помещиков. Государство в своей аграрной политике отдавало все большее предпочтение беднейшему крестьянству, хотя именно благодаря высокопроизводительным товарным хозяйствам во время НЭПа сельское хозяйство СССР почти достигло довоенного уровня. Происходит огосударствление кооперативов, рвавшихся к расширению своей деятельности и самостоятельности. "Наступление государства на кооперацию, крепкие товарные крестьянские хозяйства, диспаритет цен (представляющий большую опасность для села и в наши дни. – В.В.Д.), монополизация советской партийно-административной структурой внешней и внутренней торговли вызвали протест в деревнях. Успехи, достигнутые в годы НЭПа индивидуальными крестьянскими хозяйствами, вызвали беспокойство у правящей элиты" (Петриков, Галас, 2001, с.67).

                Страшный, прежде всего по своим социальным последствиям период, приведший к гибели и непереносимым страданиям миллионы людей. Было раскулачено около 1,1 млн. крестьянских хозяйств. Число раскулаченных и высланных в отдаленные районы страны составило: 1930 г. – 500 тыс. человек; в январе 1932г. число насильственных переселенцев достигло 1,5 млн. человек; в 1933 г. выслано еще 250 тыс. человек; до 1940 г. – 400 тыс. человек. По данным А.А. Никонова (1995), всего в процессе коллективизации было репрессировано около 7 млн. сельских жителей.
                Данный период характеризуется разрушением традиционных систем земледелия в местах массового выселения и вселения людей, исчезновением или сильной деформацией сложившихся хозяйственных комплексов, упадком традиционных видов природопользования. Голод продолжился и охватил новые территории, в том числе и такие плодородные как Украина. Число умерших от голода в 1932-33 гг. превысило число жертв страшных голодовок 20-х годов, т.е. исчислялось миллионами.
Распалась экологически эффективная система хуторов и отрубов, ибо ими владели, как правило, наиболее трудолюбивые и зажиточные крестьяне – "кулаки", подлежащие первоочередному выселению. Ухудшилась общая экологическая обстановка на селе, возникла существенная эрозия основ "сельской цивилизации", вынуждавшая крестьян покидать родные места.
Коллективизация сразу приняла огромные масштабы. За вторую половину 1929 г. в колхозы "вступили" 3,4 млн. крестьянских дворов из, примерно, 24 млн. имевшихся. В 1937 г. в России уже числилось 242 тыс. колхозов, в которые вошли 18,1 млн. крестьянских дворов. Доля единоличных хозяйств, находившихся под морально-политическим, экономическим и налоговым прессом, сократилась до 7 %.
                Грубо нарушались гражданские и социально-экономические права колхозников. В 1932-1933 гг. была фактически прекращена выдача им паспортов, что намертво закрепило их в голодной сельской местности. С каждого двора государство взимало большие натуральные поставки и единый сельхозналог. С 1930 г. в селе была введена оплата труда по т.н. трудодням, имевшая (номинально, поскольку дело ограничивалось в основном "начислением" трудодней) преимущественно натуральный характер. Потребительские нужды колхозников удовлетворялись за счет приусадебных наделов и в минимальных размерах, поскольку, как уже отмечалось, существовали непосильные сельскохозяйственные поставки с этих участков. Крестьянство вернулось к "самодостаточности", имевшей, правда, явно вынужденный и издевательский характер и поставившей многих жителей села на грань голода и выживания. Широкая экологическая саморегуляция осталась в прошлом, сохранившись в остаточном виде в промысловых районах страны.

                В различных природно-климатических зонах России издавна выращивали виды и сорта растений и разводили породы скота, наилучшим образом соответствовавшие имевшимся условиям. Эти виды, сорта, породы прошли проверку временем, хотя не всегда полностью отвечали возраставшим хозяйственным требованиям урожайности и продуктивности. Со времени формулирования В.В. Докучаевым принципов зонального земледелия практика ведения сельского хозяйства стала больше отвечать научным представлениям: происходила селекция, завоз новых форм и постепенная замена сортов и пород более продуктивными, полнее отвечавшими местным условиям. Зональная система ведения сельского хозяйства медленно совершенствовалась.
                Распад этой системы начался с разорения помещичьих усадеб, ликвидации культурных землевладений, с увеличением количества земли в руках не вполне грамотных землепользователей, ориентировавшихся на примитивные севообороты. Колхозно-совхозная система знаменательна диктатом партийных органов, которые на основании волюнтаристских государственных планов предписывали производителям набор и сорта культур, обязательных для выращивания (или для обязательной сдачи государству), породы скота, организационные формы хозяйствования и т.д. Причем этот диктат далеко не всегда учитывал рекомендации сельскохозяйственной науки, природные условия данной местности, навыки и традиции населения, экономическую эффективность того или иного производства (твердые закупочные цены на сельхозпродукты были, как правило, ниже затрат на их получение). Наиболее одиозные и известные примеры – официальное отношение к травопольному земледелию, попытки повсеместного насаждения кукурузы Хрущевым и др.
                Предвоенные, военные и первые послевоенные годы не принесли сельскому хозяйству освобождения от диктата. Натиск на колхозников усиливался. В 1946–1953 гг. национальный доход в беднейшем аграрном секторе составил 298 млрд. руб., из них 105 млрд. были изъяты и направлены в другие отрасли народного хозяйства. В 1948 г. и без того непомерный сельхозналог на колхозников был увеличен на 30 % (на единоличников – в два раза).
                "Тяжелые условия труда и отсутствие материальной заинтересованности подрывали экономику отрасли, положение в сельском хозяйстве оставалось тяжелым" (Петриков, Галас, 2001, с.72).

                Либерализация аграрного строя СССР стала возможной лишь в 1953 г., после смерти Сталина. Один из возможных выходов из катастрофической ситуации видели в освоении целинных земель. С экологических позиций это означало экстенсивное расширение существующей экологической ниши населения Советского Союза, попытки укрепления ее трофической и пространственной составляющей. При заселении новых земель почти не был использован полезный опыт организованных переселений крестьянства в царское время и богатый, в том числе и отрицательный, опыт США.
                Масштабы целинных работ были колоссальными. К участию в них привлекли 1,7 млн. человек. За первые годы освоили 35,9 млн. га целинных земель, в том числе 14,9 млн. га в России и 20 млн. га в Казахстане. Общая площадь освоения, начиная с 1954 г., составила почти 45  млн. га. Но одновременно происходило сокращение пашни в обжитой европейской части страны. За 1954-1959 гг., преимущественно из-за отсутствия необходимых ресурсов, здесь выпало из сельскохозяйственного оборота свыше 13 млн. га пашни (Петриков, Галас, 2001). Это нанесло очередной удар по традиционному земледелию.
                У специалистов и ученых, которые планировали освоение целинных земель, имелась прекрасная возможность использовать мировой опыт и создать ландшафтно-производственную мозаику. Наиболее плодородные земли могли быть заняты посевами зерновых, легкие развеваемые почвы оставлены для нужд традиционного овцеводства (с соблюдением норм выпаса), многочисленные и богатые рыбой и дичью степные озера сохранены для рыбного и охотничьего хозяйства и для рекреации; нашлось бы здесь место и для садов, искусственных лесов, приовражных и прибалочных полезащитных насаждений. Часть типичных ландшафтов следовало обязательно оставить под степные природные заповедники и заказники. Легендарные целинники, действительно многим пожертвовавшие для освоения целины, со временем оказались бы в плодородном, красивом, комфортным для жизни краю.
                Что в самом деле получилось, достаточно хорошо известно. Целина почти полностью была отдана под пшеницу. Степные ландшафты уничтожались и в скорости исчезли. В районах сплошной распашки, которая велась и на легких неприкасаемых для пахаря почвах (а их насчитывалось свыше 16 млн. га), была разрушена веками складывавшаяся структура землепользования, развилась бурная ветровая эрозия. Пшеницу на многих полях заместил упорный овсюг. Производство товарного зерна, довольно высокое в первые годы освоения целины, пошло на убыль. Страна упустила очередную возможность показать на практике эффективность современных эколого-экономических подходов к ведению сельского хозяйства.
                Следует упомянуть, что освоение "большой целины" было дополнено освоением "малой целины". В традиционных сельскохозяйственных районах отыскивались клочки залежи, выбывшей из оборота вследствие низкой производительности земли, и, вопреки экономической целесообразности, под нажимом партийных органов, вновь включались в севообороты. Ликвидировались сохранившиеся мелкие массивы лесов и кустарников, низинные земли, пастбищные угодья, что, не принося пользы сельскому хозяйству, ухудшило общую экологическую ситуацию. Таких "целинных" (залежных) угодий имелись сотни тысяч гектаров, на них держались остатки экологического каркаса целых регионов.

                В бесконечной череде несчастий, которую в "заботе о благе народа" обрушивали на головы сельских жителей руководители страны, эта кампания может оцениваться как выдающаяся по экономической, социальной и экологической ненужности и нелепости. В конце 50-х годов в плановом порядке были определены "неперспективные" населенные пункты, подлежащие выселению, и "перспективные", сохраняемые и принимающие лишенных дома людей. Новоселы должны были получить достаточные жилища, электричество, улучшенное школьное, медицинское и торговое обслуживание. В итоге только за 1959–1970 гг. число сельских населенных пунктов в России уменьшилось с 294 тыс., до 177 тыс. В обреченных деревнях и селах "выдавливали" население, лишая его магазинов, школ, медицинских пунктов, отключая электричество и т.д. В скорбном итоге:

а) Искусственно и бездумно, в условиях острого дефицита продовольствия в стране были выведены из строя миллионы гектаров пашни, выпасов, сенокосов, промысловых угодий, которые прежде бережно осваивали жители обреченных селений. Пашни и луга, на освоение которых предки затратили сотни лет, зарастали лесом и кустарниками. Разрушались дороги и мосты, ведущие к отдаленным угодьям, лишая предполагавшихся надежд на их "вахтовое" использование. Возникли обширные "заповедные" регионы. На плечи государства легла обязанность прокормить миллионы людей, прежде живших на почти полном самообеспечении.
б) Был заброшен и остался гнить и разрушаться огромный жилой фонд в "неперспективных" населенных пунктах, который мог бы служить людям еще десятки лет. Государство с неокрепшей экономикой без нужды взвалило на себя тяжелое обязательство - обеспечить переселяемых людей новым жильем, очень часто не соответствовавшим привычкам и потребностям новоселов. Обязательство это выполнялось не всегда.
в) Обреченность десятков тысяч населенных пунктов, свертывание в них сельского хозяйства и промысловой деятельности привели к постепенному отмиранию оставшейся не у дел производственной базы: колхозных и совхозных дворов, гаражей, конюшен, коровников, хранилищ ГСМ, местных зернохранилищ, молокозаводов, мельниц, крупорушек, кузниц, подсобных помещений.
г) В заброшенных деревнях и селах осталась немалая материальная база сферы обслуживания: школы, фельдшерские и акушерские пункты, иногда больницы, магазины и ларьки, клубы, библиотеки. Пусть все это было малым, несовершенным, но не заслуживало преждевременной гибели.
д) Был вызван к жизни полустихийный поток новых мигрантов. Сельский житель очень привязан к своей малой родине и насильственное его выдворение, а часто оно было именно таким, вызывало сопротивление, массовый протест. Многие люди предпочитали бедствование в родных стенах. Другие же, будучи лишены привычного жилья и его окружения (элементов "сельской цивилизации"), не задерживались в предназначенных для них населенных пунктах и устремлялись навстречу опасной для них городской цивилизации.

                В основе общинного землепользования лежали интересы определенной общности людей, нередко противоречивые, но реальные. Выделение хуторов и отрубов, право на выход из общины серьезно перекроило сложившуюся систему, однако не разорвало связи земледельца с полагавшимся ему земельным наделом и угодьями общего пользования. Все дальнейшие реорганизации землепользования, проводившиеся советской властью под различными предлогами, отдаляли человека от земли и в конечном итоге вырыли между ними глубокую пропасть. Жизнь крестьянина поддерживали лишь приусадебные участки, имевшие ограниченные площади и не дававшие простора для инициативы и творчества. Сфера общественных интересов сельского жителя подвергалась многочисленным и неумным преобразованиям.
                Укрупнение землепользования начало осуществляться с периода коллективизации и продолжалось десятки лет. Колхозы, первоначально в какой-то мере учитывавшие территориальные интересы населения отдельных деревень и сел, по несколько раз объединялись, становясь все более крупными. С 1945 по 1951 год число колхозов уменьшилось с 251 тыс. до 125 тыс., а в период 1951–1960 гг. их число сократилось в 2,7 раза (Петриков, Галас, 2001). Многие (уже укрупненные) колхозы трансформировались в совхозы, затем становились их отделениями. Эти реорганизации окончательно оторвали крестьян от земли, "раззнакомили" их с руководителями и специалистами хозяйств, обезличили сельскохозяйственное производство. Были нарушены главные принципы управления аграрной отраслью.
                Постепенно удалялись из "глубинки" предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию: молокозаводы, маслозаводы, бойни и мясокомбинаты, колбасные мастерские, мельницы и т.д. Они обосновывались в "перспективных" и районных населенных пунктах, возможно, за счет концентрации производства их ведомственные экономические показатели улучшались. Однако вместе с ними из глубинной деревни "ушло" немалое число рабочих мест. Производитель был вынужден отвозить молоко, мясо, зерно для помола для личных нужд и т.д. за десятки километров, затрачивая горючее, гробя автотранспорт и главное лишаясь своей доли прибыли от переработки продукции. Размывалась экономическая база многих колхозов и совхозов.
                Были объединены и тем самым "отодвинуты" от сельского населения правления колхозов и конторы совхозов. Если ранее почти в каждом крупном и среднем населенном пункте был сельский совет, то позднее они превратились в большую редкость: за простой справкой селянин совершал многокилометровые путешествия. Укрупнительные тенденции коснулись и сферы обслуживания сельского населения, и промысловой сферы.

                Интенсификация производства дает благоприятные результаты, иногда очень внушительные, тогда, когда имеется совокупность соответствующих условий, в первую очередь экономических, социальных и, о чем в СССР постоянно забывали, экологических. Декредетируя такие мероприятия, советское руководство часто оглядывалось на зарубежные страны, где такие условия имелись, не проводя объективного анализа обстановки в своей стране. Критикуя отечественный опыт интенсификации, мы не подвергаем сомнению ее полезность в принципе, речь идет лишь о неумелом и шаблонном приложении имеющегося мирового опыта.
                Водная мелиорация, обводнительная и осушительная. Крупномасштабная гидромелиорация, возведенная в ранг планируемых мероприятий государственного значения, почти нигде не привела к долгосрочному увеличению урожайности сельскохозяйственных угодий. Зато она отвлекла от основного производства дефицитную рабочую силу, колхозников-механизаторов, которые в расчете на высокие заработки покидали колхозы и совхозы и переходили в гидромелиоративные отряды. Продолжалось обескровливание села. Площадь орошаемых земель в СССР в 1990 г. достигла 21,2 млн. га, осушенных – 20,3 млн. га. В мелиорацию были вложены огромные финансовые и материальные средства. Ныне каждый год происходит списание сотен тысяч гектаров вышедших из строя мелиорированных земель.
                Концентрация и интенсификация животноводства. Положила конец прочным историческим связям животноводства с местной естественной кормовой базой. Стимулировала повышенную потребность в отечественных и импортных концентрированных кормах, повлияла на севообороты (часть зерновых в зеленом виде стала скармливаться скоту). Вызвала экономически и экологически неоправданное пространственное перераспределение животноводства и обслуживающей его рабочей силы. Значительно ухудшила состояние многих животных, не приспособленных к содержанию в бетонированных помещениях и собранных в них в огромном количестве. Вызвала интенсивное загрязнение жидким навозом сельскохозяйственных и водных угодий.
                 Кроме того, ущерб сельскому хозяйству с разнообразными отрицательными экономическими и экологическими последствиями наносили:

– некорректная химизация производства;
– злоупотребление ядохимикатами и – особенно – токсическими кумулятивными пестицидами;
– бездумное применение тяжелой техники;
– многочисленные нарушения агротехники, вызывающие развитие эрозионных процессов.

Источник: В.В.Дёжкин «Концептуальные и методические основы восстановления и развития биологического природопользования в сельской России».М.:Изд.МНЭПУ, 2002. 92 с.