Пискулька (A.erythropus). Вид с неясным статусом, включен в Красную книгу России (Рис. 3.8, Пл. 8 ).

Рис. 3.8

Ареал пискульки в России изучен до сих пор недостаточно. Пискулька заселяет на гнездовании лесотундры, часть северной тайги и южных тундр. В период линьки местами встречается и севернее – в основном в дельтах рек типичной тундры, а,  местами, даже в северной тундре. Отдельная популяция вида гнездится на Южном острове Новой Земли, в районе Гусиной земли, то есть в арктических тундрах.  Далее всего пискулька  проникает на юг в западной Якутии, где найден в северных частях бассейна Вилюя (Дегтярев, Перфильев, 1996). Гнездится в Магаданской области на юг до Сеймчанско-Буюндинской впадины (Андреев и др., 1997). Однако на большей части северной тайги России гнездование неизвестно. Лесотундру заселяет практически по всей северной Евразии, но в бассейне р.Пур на гнездовании определенно отсутствует, а на Кольском п-ове гнездится в последние десятилетия лишь случайно. Северная граница в тундре также неизвестна. Ранее пискулька  заселял Кольский п-ов и теперь заселяет п-ов Канин до самых северных участков. Восточнее северная граница известна слабо, лишь для Таймыра указывается гнездование в пределах южной части типичных тундр.

Линьки вне пределов гнездового ареала известны на полуострове Русский Заворот, о-ве Вайгач, на Ямале, в ряде районов Таймыра, в дельте Лены и у Чаунской губы.

Основными местообитаниями являются долины рек, где предпочтение отдается участкам с пересеченным рельефом и развитым кустарниковым покровом. Линяет в основном в тех же местах. Линники в более северных районах обычно приурочены к озерным равнинным тундрам и дельтам рек.

По нашей оценке в конце 90-х гг. в России обитало около 60 тыс. особей пискульки, две трети поголовья вида сосредоточено  в пространстве Ямал – Гыдан - Таймыр. При этом  на долю Таймыра приходилось 44% численности. Наиболее крупные локальные скопления известны на юге Ямала – до 10 тыс. особей (Калякин, Виноградов, 1998) и в низовьях Индигирки в пределах Колымо-Индгирской низменности. – 3,5 – 4,5 тыс. особей (Артюхов, Сыроечковский, 1999).

Вопрос о динамике численности пискульки в последние десятилетия спорен. После занесения пискульки в Красную книгу МСОП традиционно указывается на падение численности вида по всему ареалу. Однако все имеющиеся данные весьма противоречивы. Несомненно, резко упала численность Кольско–Скандинавской популяции и на Кольском п-ове сейчас эпизодически гнездятся птицы из более восточных районов.

На основании обзора ситуации В.В.Морозов (1995) оценил численность пискульки России (без Таймыра) в 17 – 20 тыс. особей и констатировал резкое снижение численности вида. Позже суммарная численность популяции была оценена для Европы и Западной Сибири (видимо, с Таймыром) в 15 – 35 тыс. особей, а для Восточной Сибири – в 6 тыс. особей (Сыроечковский,1996). Позже мировая популяция вида была оценена всего в 25 – 30 тыс. особей (Lorentsen et al., 1999). Эти оценки базируются прежде всего на результатах среднезимних учетов, которые вряд ли можно считать полными. Маловероятным представляется зимовка всей популяции пискульки, летящей на зимовку на восток, всего лишь на нескольких озерах Китая  (Iwabuchi et all, 1998) и сколь-нибудь полное обследование водно-болотных угодий этой страны, особенно учитывая огромные площади рисовых чеков, на которых пискулька очень охотно держится зимой. Не достаточно ясна и ситуация на Европейских зимовках. Обычно число пискулек здесь оценивалась для начала 90-х гг. в 1 - 2 тысячи, главным образом, в Болгарии и Румынии. Однако, по-видимому, и здесь среднезимние учеты не полны. Так, согласно устному сообщению болгарского орнитолога Б.Иванова, зимой 1994/1995 г. только в одном месте в Болгарии им было отмечено «более 1000 птиц, но из-за тумана разглядеть можно было только ближайший участок скопления, скорее всего их было значительно больше». Практически не изучены, по-видимому, основные зимовки вида в Месопотамии. Вполне возможно, что при учетах в восточной Анатолии вид «теряется» в массе зимующих здесь белолобых гусей, так как специальных наблюдений за пискулькой здесь не проводятся (Vinogradov, 1990). Таким образом, к сожалению, в отличие от других видов гусей, зимние учеты вида недостаточно проясняют истинную картину его численности.

По-видимому, спад численности вида в 50-х гг. имел место не только на Кольском п-ова, но и в более восточных частях ареала (Vinogradov, 1995; Калякин, Виноградов, 1998), однако данные о динамике в более поздний период совершенно неясны.

Так, имевшиеся ранее сведения об исчезновении вида в бассейне р. Анадырь (Артюхов, 1978) позже были опровергнуты (Кречмар, Андреев, Кондратьев, 1991). Не подтвердились и данные о снижение численности вида в средней части бассейна этой реки (Морозов, Сыроечковский, 2001). Сомнения в существовании новоземельской популяции пискульки (Морозов, 1996) также не подтвердились. Здесь было найдено гнездо вида (Калякин, 1996), а позже и его скопления (В.Н.Калякин, устн. сообщ.).

На юге Ямала за 1973-1990 гг. изменений численности вида не произошло (Калякин, Виноградов, 1998). В 1996 –1997 гг. учеты в этом же районе дали более низкие цифры (Морозов, Калякин,1997), однако различия в сроках их проведения не позволили авторам сделать определенных выводов об изменении численности вида. Но в июле 1999 г. по данным И.В.Покровской и Г.М.Тертицкого (2001) пискулька на этом же маршруте оставался самым многочисленным видом водоплавающих птиц, а его  плотность составляла более 20 особей на 10 км русла реки. Согласно устному сообщению И.В.Покровской, эти учеты проводились в первой декаде июля, то есть в самое неблагоприятное для учета пискульки время (вылупление и спуск выводков на реки), при этом было учтено более 50 особей вида. Отметим, что в 1979 г. в тот же период на том же маршруте нами было учтено 54 особи (во второй декаде месяца – 103 особи), а в 1980 г. –46 особей, причем в 1980 г. августовская численность пискульки была здесь выше средний за 70-е – 80-е гг.  Следует принять во внимание и тот факт, что в период стабильной численности 70-х – 80х гг. известен год – 1983, когда пискулька здесь был крайне малочисленным (Калякин, Виноградов, 1998). Поэтому все данные об исчезновении или резком сокращении численности вида в том или ином районе, основанные чаще всего на исследованиях одного сезона, не могут служить безоговорочными доказательствами. 

Согласно результатам обзора Е.Е.Сыроечковский мл.(1996) ареал пискульки на Таймыре в 90-х гг. составил по площади лишь 8% от ареала 60-х гг. и 20% - от ареала конца 70-х – начала 80-х гг., а современная осенняя численность оценена в 8 – 12 тыс. особей.

Однако и в этом случае некоторые факты не позволяют безоговорочно согласиться с такими выводами. Во-первых, доля пискулек среди гусей,  добываемых на пролете в верховьях Пура (наши опросные данные) и  в Казахстане (Vinogradov, 1989), в последние десятилетия составляла 5% и практически не менялась  -  в конце 90-х гг. в Казахстане этот показатель составил 6-7% (Ерохов, Бекенов, 2001). Суммарная же численность гусей Таймыра в этот период в основном росла. Во-вторых, по оценке С.Ерохова и А.Бекенова (2001) в Казахстане на пролете в это время учитывалось 20 – 22 тыс. пискулек или 2-3% от всех пролетающих гусей. Все, что мы знаем на сегодня о миграциях гусей, заставляет предположить, что через северный Казахстан летят почти исключительно таймырские популяции, да и суммарная численность пролетающих здесь гусей – около 1 млн. особей – очень близка к оценке поголовья гусей Таймыра. В-третьих, во всяком случае часть пискулек Таймыра зимует на юго-западе Каспийского моря (Сыроечковский, 1996), а учеты в Кызыл-Агачском заповеднике зимой 1953/1954 и в феврале 1996 г. дали практически одинаковый результат – примерно 1 тыс. особей (Султанов, 2001). Наконец, основной материал на Таймыре собран авиационными методами, практически абсолютно непригодными для изучения пискульки. Более того, как это характерно для России в целом, основные работы велись здесь в тундрах, а не в лесотундре, которая изучена несоизмеримо хуже.

Видимо, под впечатлением этих фактов оба российских автора, которые в составе международного авторского коллектива в 1999 г. оценивали численность вида в 25 – 30 тыс. особей (Lorentsen et al., 1999), два года спустя оценили ее уже в 35 – 40 тыс. особей. Тем не менее, здесь же они утверждают, что «Численность вида по-прежнему продолжает снижаться»  (Морозов, Сыроечковский, 2001, с. 93). При этом никаких конкретных фактов, подтверждающих продолжение падения численности вида, не приводится.

Высказанное нами ранее представление о том, что пискулька крайне плохо изученный и, к тому же, крайне неудобный для изучения вид остается в силе (Vinogradov, 1990). Поэтому мнения о современной динамике пискульки, на наш взгляд, в большей степени отражают определенные воззрения авторов на состояние популяций птиц, чем реальную ситуацию с видом.

Суммируя сказанное, можно предположить, что западная (на восток от центрального Таймыра) популяция пискульки, по-видимому, испытала падение численности в 50-х гг. ХХ в., после чего ее численность в России в основном стабильна. Представление о резком снижении численности вида, возможно, отчасти было инициировано и нашей крайне завышенной оценкой западной популяции – 150 тыс. особей (Vinogradov, 1990). Последнее связано с тем, что в оценке таймырской группировки мы следовали результатам модельного расчета (Волков и др., 1982; Мартынов, 1983). Возможно, что данная модель хорошо работает на утках, хуже – на гусях. Однако рассмотрение ситуации с другим речным гусем – краснозобой казаркой – заставляет предположить, что ситуация не столь однозначна. Модель дала оценку численности последнего вида в 60 тыс., что в то время, безусловно, было завышенной оценкой. Но позже, когда численность краснозобой казарки достигла оценочных 60 тыс., она стала выселяться на восток (см. выше). Так что, возможно, модель дала потенциальную численность, которая для пискульки могла наблюдаться до 50-х гг.

Ситуация с восточной популяцией также требует более подробного изучения. По данным А.И.Артюхова и Е.Е.Сыроечковского мл. (1999) только в Абыйской низменности по Индигирке обитает 3,5 – 4,5 тыс. особей пискульки, что составляет 20 – 25% последней оценки азиатской популяции вида (14 тыс. особей - Iwabuchi et al., 1998). Концентрация столь значительной части поголовья на столь малой территории вызывает серьезные сомнения. Пискулька найден на Хроме и Колыме. Он, по-видимому, довольно широко заселяет западную Якутию, где августовская плотность населения вида по данным авиаучета (то есть, заведомо очень сильно заниженная) составила в 1989 г.  3,8 особей на 10 кв. км, что представляет собой весьма значительную величину (Дегтярев, Перфильев, 1996). Даже при гораздо более низкой плотности населения пискульки, на столь обширной территории его численность должна быть весьма значительной. Скорее всего, суммарная оценка численности азиатской популяции далеко неполна. По всей вероятности известны далеко не все места зимовки вида в Азии, прежде всего, в Китае.

Охота на пискульку повсюду в России запрещена. Однако подавляющее число российских охотников не отличают его в полете от белолобого гуся, поэтому отстрел пискульки в России – до сих пор достаточно обычное явление. В зонах интенсивного пролета вида (например, в верховьях реки Пур) доля пискульки в общей добычи гусей на весеннем пролете составляет примерно 5%. Однако следует отметить, что зон, где пискулька летит в значительных количествах, в России немного, поэтому добыча в общем по стране во много раз ниже, чем выше приведенные данные.

Оценка численности вида специалистами-пользователями